Кодапу

Губач поудобнее уселся напротив трубы с пристёгнутым наручниками Жориком. . . под ягодицы подложил он свёрнутый плоско свитер, а ноги подогнул по-восточному (привычка, оставшаяся со времён занятий дзю-дзюцу). Было часов около шести: на видневшемся за окном проспекте начала сгущаться вечерняя пробка (шум автомобилей был едва слышен за тройным стеклопакетом).
Жорик тихо застонал и приоткрыл правый глаз.
- Ну чё, рассказывай, - Губач прикурил "Кофе Крим" и с важным видом принялся разглядывать замысловатый узор зажигалки. - Послушать тебя хочу, потом решим, что делать.
- А чё рассказывать-то? - Тихо спросил Жорик после длинной паузы.
- Всё рассказывай. Подробно. Как было.
Жорик облизал распухший рот. Пробитая почти насквозь губа кровоточила. Он хотел попросить покурить, но потом передумал из суеверия, получалось что-то вроде последней сигареты перед казнью, а умирать ой как не хотелось, тем более так глупо.
- Ну что. Мы, короче с ней договорились встретиться в будний день.
- Когда договорились?
- Ну, это, после того, как я в ресторан её сводил. Мы договорились, что она мне напишет по мылу, когда ей удобно. А я на этот день договорюсь насчет комнаты, и мы прям с утра туда пойдём, а жене я скажу, что как всегда на работу.
- Так, и чего?
- Ну, чего. Я, короче, договорился в одной гостинице номер снять на день. Там возле рынка. Мы встретились, купили вина бутылку, она на рынке виноград купила, она любит виноград.
- Да, я знаю. Дальше как было?
- Ну, дальше как. Пришли туда. Там неувязочка одна вышла. Я забыл сказать, что нам нужно чтобы в номере кровать была широкая, и нам дали номер хороший такой, цивильный, но с двумя одноместными кроватями, и их даже вместе не сдвинешь, и диванчик там был еще. Я вначале хотел попросить поменять, но мы стремались очень, потому что внизу там паспорта наши просили, а в паспортах было ясно, что она замужем и я женат, и всё такое, поэтому нам неудобно было опять вниз спускаться и выяснять там чего-то, мы решили, пускай так, и зря. Жорик умолк, уставившись в пол.
- Ну-ну, я слушаю, чё дальше было? - Губач затушил окурок.
- Ну, дальше. Помыли виноград, я вино открыл, оно, кстати, дерьмовое оказалось, подделка. Телик включили. Там это, фигурное катание, в общем. Ну, выпили малость. Мы на диванчике сидели на этом маленьком, как на скамеечке всё равно. Потом я обнял её, мы целоваться стали. Но я уже в тот момент очень нервничать начал. Я стал думать, на хуя я это всё делаю, приехал сюда.
Ведь если. Ну, в общем если ты узнаешь, то. Ну, короче, мне уже как-то совсем расхотелось то есть. Но уже поздно было, потому что она, в общем это, возбудилась, короче. Разделась, ну, не полностью, до трусов и лифчика, и мне брюки расстегивать стала. У меня, в общем, встал, но не сильно так. А она говорит: пойдём на кровать. Мы пошли, а я остался в трусах, потому что стеснялся, что она увидит, что у меня хуй плохо стоит, вот. Ну, потом она легла и говорит: дай мне мою сумку вон там, там эти резинки, ну, презервативы, то есть. Вот, и я когда услышал про гандоны, вообще у меня всё опало, потому что я не люблю в гандонах, то есть я их ну, в исключительных случаях использую, и я ей об этом сказал, и говорю что, мол, ты - баба семейная, я - тоже, все чистые, так что давай без этих. Вот.
- И дальше?
- Дальше. Ну, она напряглась, в общем, из-за того что я гандоны не хотел. Да, . . .

и тут уж у меня совсем стоять перестал, она, короче, стала в рот брать.
- Так, в рот. И чего?
- Да ничего, чуть-чуть сначала встал, а потом опять. Я ей тогда предложил полизать, я лижу вообще классно. Мы пошли опять на диванчик, она легла, и я ей лизать стал, и она довольно быстро кончила, бурно так, с дрожью, и я когда лизал, она балдела и говорила: о, супер! А я когда стал лизать, в общем, она сильно возбуждена была, я когда к пизде её притронулся, она вся текла, у меня всё лицо было в её соках, прямо полный рот смазки буквально, и пизда её так пахнет, ну, ты это, в общем, очень особый такой запах, он не сильный такой, но очень такой, ни с чем не спутаешь. Жорик замолчал и закрыл глаза.
- Дальше! - Одними губами произнёс Губач, - Дальше! - Он резко выпрямил ногу - пятка ударила Жорику в рёбра, он сжался и заскулил.
- Ну, дальше, дальше это, она, короче, опять стала сосать мне, а мне ужасно стыдно было, и неприятно видеть, как баба берёт в рот нестоячий хуй такой сморщенный, и весь он у ней свободно во рту помещается, она старается, аж подвывает, а я это, ну, лежу и смотрю, короче, я ей предложил одновременно, то есть по-французски, она на меня легла, а я ей тоже лизать стал, и опять у меня всё лицо было в её смазке, и я чую, встаёт, говорю ей: ну как? она мне говорит: уже лучше! вот, и у меня почти встал уже, она, короче, села на меня, ну и вставила себе, но только мы начали, она только покачалась на мне немножко, он опять, опустился и вывалился из неё, в общем. Ну, надо сказать, она с понятиями так вела себя, то есть могла бы сразу нах послать там, но она ласковая такая была, успокаивала меня, старалась, в общем. Но у меня, как бы сказать, в общем, всё что она делала не искренне мне как-то казалось, ну, я не знаю, короче, она, ну, вот, например, она соски себе вином смазала и дала мне полизать их, но мне казалось, что она на самом деле внутри холодная какая-то, ну, как проститутка, что ли, которая просто бабки свои отрабатывает, а до клиента ей по хуй, то есть внутренне она его даже ненавидит, возможно, ну, или презирает, скажем, вот, и у меня было такое же ощущение, и хуй у меня вообще не стоял, я еще хотел ей полизать, но она уже начала злиться, ну, раздражена была, расстроена, она говорила: я хочу твой член, что с тобой, я тебе не нравлюсь? Почему ты не хочешь меня? Мне стыдно было, я как-то возбудиться пытался, но было только хуже. Короче, я говорю, давай отдохнём. Ну, я её приобнял так, и мы задремали. Вернее как: я дремал, а она даже уснула вроде на некоторое время. А я расслабиться пытался.
Ну, где-то час-полтора прошло, наверное, я вроде успокоился, и хуй у меня встал вроде, а она спит. . . Ну, я разбудил её так нежно, и сразу залез на неё и стал ебать. . . А у неё там уже опять всё мокро было. . . Но тут кровать эта узкая. . . там матрац какой-то мудацкий, он от наших движений сползать начал, и мне неудобно было, я поебу её, и сползаю сам на пол буквально, и вот она уже кончать начала, а у меня как раз в этот момент раз - и опал опять, как наказание просто, . . .

ну, я чувствую, она уже это, в общем, задолбалась со мной. А я сам уже себя ненавижу. Еще раз попытался вставить, но он гнётся прямо в пизде - и вываливается. Никогда у меня такого не было! Ебал всяких. И пьяный был, и вообще. А тут такая тёлка, ну, всё как надо - и не стоит вообще! Я тогда ей говорю: пойдём на диван опять. Пошли, я её на диван раком поставил. Поднадрочил опять, вставил, ебу её, а он, сука, секунд двадцать постоит, а потом опять гнётся и вываливается, я опять его надрачиваю и вставляю, и всё по новой. Ну, и она уже, я вижу, кончить не может, хотя был момент когда я её ебал довольно долго, но она с расстройства уже пересохла. Мы вина еще выпили, я говорю: пойдём тогда пообедаем, а то уже дело к вечеру. Пошли в кафе там есть. Я пива взял себе и ей. Но мне с расстройства жрать не хотелось. Посидели, потрепались за жизнь. Потом она говорит: ну что, . . .
пошли обратно, попробуешь еще, может теперь получится? Ну, я киваю так вроде бодро, а сам на измене на полной. Пришли, я хотел ей пальцы пососать на ногах, меня это обычно возбуждает очень, но смотрю, она босиком в туалет пошла, а полы там грязные, что ж теперь лизать ей ноги еще заразу какую подцепишь, ну я не стал. А хуй у меня совсем стоять перестал. Мы это. . чтоб с кроватью этой уродской не мучиться, на полу простынь постелили, я лежу просто как труп какой-то, блядь, она извивается вся, стала пальцы себе в пизду засовывает, клитор дрочит, стонет: почему ты меня не хочешь?! А что мне сказать? Хоть головой в стену бейся. А дело к вечеру уже. Тут меня зло взяло. Что за хуйня, на самом деле?! Ну, я говорю ей: просто полежи, а я тебя поласкаю. Она уже явно зло так легла, ну, давай, мол, импотент, ну, она этого не говорила, но по выражению лица видно было, но я мысли эти отогнал и стал целовать её, нежно так, во все места. И потом, вроде у меня встал, наконец. Она сразу влезла на меня, а времени уже мало было совсем, уже пора по домам нам было, чтоб это, ну. Она влезла, только мы начали, а я чую, он, сука, опять опадает. Я тогда говорю ей: давай сзади. Ну, она вздохнула так, без энтузиазма уже, но повернулась жопой ко мне. И я ей вставил. То есть мне в это момент уже плевать стало на всё, на все эти обстоятельства. Я как бы просто видел перед собой бабу, которую надо отъебать, и всё. Как блядь. И я стал ебать её. И кончил мощно так, я вынул, когда кончал, она мне рукой сдрочила. И с тех пор у нас всё нормально пошло. То есть мы стали встречаться и ебаться помногу. Ну, встречались, правда, не часто.
- А портсигар? - Тихо спросил Губач.
Жорик вздрогнул.
- А что портсигар? Про портсигар я и не знал ничего. Она это потом, ну, не сразу, то есть. Она показала сначала фотографию.
Там был генерал этот, Зорге. А портсигар я уже позже увидел, когда мы трупы Неклюдовых расчленяли.
- Сколько трупов было, не помнишь?
- Ой, там много было. Человек пятнадцать, наверное. Семья-то у них большая. И все пьющие. И курят как паровозы. И бузину в бочках выращивают. А однажды старый дед Неклюдов прищемил мошонку лючком стиральной машины. Мы его первого грохнули. Саня ему газовым ключом по . . .

башке как дал. А дети у них как зомби, бледные, слюнявые, и дрожат так мелко-мелко. Мы их на кухню отводили по одному и резали им горлы электролобзиком. А Маринку выебли на полу в гостиной. А потом баян в отравой в жопу запихнули и пакет на лицо натянули. Вот.
Установилось молчание.
- Дай-ка я, тебя, дорогой, поцелую. - Смущаясь, пробормотал, наконец, Губач, и, притянув голову Жорика, смачно и долго стал взасос целовать его, поминутно вздыхая.
Жорик обмяк. Свободной рукой он расстегнул штаны и принялся мастурбировать. О приближающемся оргазме возвестил мычанием. Губач тот час наклонился и прильнул ртом к его залупе, глотая семя. Отдышавшись, встал, озабоченно проверил мобильный, не было ли звонков или сообщений.
- В жопу трахнешь меня? - Спросил Жорик, освобождаясь от штанов.
- Обязательно, - Улыбнулся Губач, - Только сначала убью.
Он взял со стола капроновый шнур, зашел к Жорику сзади и, быстро накинув петлю, стал душить. Первые мгновения Жорик сидел смирно, и даже улыбался, но потом лицо его исказила гримаса, он отчаянно задёргался, забился воробышком, из слабо эрегированного члена полилась моча. Продолжая душить, Губач с утробным рычанием откусил ему ухо. Вскоре Жорик затих, лицо его потемнело, язык вышел наружу. Губач туго завязал шнур у него на горле в несколько узлов, отстегнул наручники, перевернул тело на живот. Вслед за этим он снял штаны и смазал свой ладно стоявший член светящимся составом из пузырька с иностранными надписями. Присев над Жориком, он ввёл член в его прямую кишку.
Во дворе залаяла собака.
Зазвонил телефон в прихожей.
А затем прогремел взрыв.